Легавая на охоте, охота на дупеля, боровую дичь

С легавой

В пору долгого охотничьего межсезонья, в тусклые дни предзимней распутицы и февральской замети - сколько раз предстает мысленному взору охотника-легашатника августовское росное утро, струны солнечных лучей в дымке тумана, сверкающие решета паутины, щебет птиц в купах кудрявого ивняка, темный след собаки на отросевшем лугу, когда веселым нетерпением подрагивают жилки в бодром теле и сердце полнится радостным предвкушением счастливого охотничьего дня! Хорошая погода, раздолье лугов, удачный выстрел, полученный трофей - все это тешит и радует душу охотника, но более всего - горячая и осмысленная работа своей, своими руками натасканной собаки.

Для охотника, который не держит легавой, исчезает целая область в Стране Охоты - охота по луговой и болотной птице. Для него этой дичи как бы не существует вовсе: не будет же он самотопом охотиться на бекасов, устремленно вытаптывать гаршнепов! А если и подвернется под выстрел куличок, он в соседстве даже с нырцом вызовет скорее иронию, чем гордость: эка добыча, чуть поболе воробья! Да и подразбит, обезображен более крупной, не для него предназначавшейся дробью... Нет за ним страстного поиска легавой, ее потяжки и стойки, ее горящих глаз - так, случайный выстрел, случайно попавшаяся на пути дичь. А ведь охота по луговой и болотной дичи, по выводкам боровой птицы одна из самых классических, красивых и спортивных. И потому для истинного легашатника начало утиной охоты это еще не открытие летне-осеннего сезона, "настоящее" открытие, которое бывает, как правило, недели через полторы-две после утиного "разговления" и которого он ждет с нетерпением, - это то долгожданное раннее утро, когда он может взять легавую и отправиться по выводкам, не забыв заглянуть и на влажную, травную пойму.

Правда, неумеренное стремление превратить цветущие заливные луга в пустынные водохранилища резко сократило охотничьи угодья, сильно поубавилось и количества тетеревов, отравленных варварски применяемыми химическими удобрениями, и глухарей, потесненных хищническими рубками леса, но все-таки с легавой поохотиться еще можно.

Так что же предпочесть, куда отправиться - на заболоченные пойменные луга или на старые заросшие, тетеревиные вырубки? При прочих равных условиях владелец молодой легавой, недавно прошедшей натаску, не преминет воспользоваться возможностью закрепить школу натаски охотой на дупеля, бекаса и гаршнепа, для первопольной собаки это лучшая практика.

Наиболее распространен из них бекас, кулик с длинным носом, величиной с дрозда. Его излюбленные места топкие окрайки озер и болот с ржавой водицей и невысокой травой, торфянистые кочкарники, мокрые пожни, однако его пристрастия при выборе угодий не ограничены, и бекаса можно встретить и на мочажине в поле, на луже разбитой лесовозной дороги, на мокром после дождей истоптанном коровьем тырле... В одном месте бекаса можно поднять вместе с дупелем, в другом - по соседству с гаршнепом, требования которых к угодьям более определенны. И по размерам, и по окраске бекас и дупель сходны меж собой, так что неискушенный охотник не сразу их различит. Это легче сделать в сравнении, когда они рядом: у бекаса длиннее нос, более светлое брюшко и по краям хвоста нет белых перышек, как у дупеля. Бекас широко известен, и вряд ли найдется охотник, который не слышал бы его токования над болотом, над мокрым апрельским лесом, когда он, трудно различимый в поднебесье, пикирует наклонно, издавая растопыренными перышками хвоста (а может быть, и крыльев) далеко разносящиеся, дребезжащие, блеющие звуки. Отсюда - его другие названия: небесный барашек, баранчик. Ток бекаса - это один из самых характерных, милых сердцу охотника, звуков весны.

Напротив, охотникам, не имеющим легавых, дупель мало знаком. Он вообще более редок в природе, места его обитания ограничены и не всегда лежат на пути охотников, занятых поисками уток или боровой дичи. Весной дупеля тоже токуют, собираясь в сумерки по несколько штук на постоянное токовище, где самцы, взъерошив перья, возбужденно щебечут, бегают по земле и даже вступают в потасовки меж собой. Очевидцев дупелиного тока среди охотников, по-видимому, найдется не так уж много, - тем более что весной охота на всех куликов, в том числе на бекасов, дупелей и гаршнепов, запрещена (кроме вальдшнепа на тяге).

Вспугнутые, бекас и дупель ведут себя по-разному: с громким "чмоканьем" или молча бекас вырывается и стремительно летит, шарахаясь из стороны в сторону, затем полет его выравнивается, и он снова садится, но иногда, прежде чем сесть, забирается ввысь и только после этого возвращается на болото, высмотрев местечко в некотором удалении. Дупель снимается спокойнее, "солиднее", молчком или с недовольным покряхтываньем, словно бы сетуя, что его потревожили, летит ровно и, отлетев недалеко, западает в траву.

Лучшая пора для охоты на бекаса не только по добычливости, но и с точки зрения образования собаки первые несколько дней после открытия сезона, когда молодые птицы плотно сидят под стойкой. Повзрослев, они становятся осторожными и зачастую срываются раньше, чем легавая сделает стойку, так что для успешной охоты в это время от собаки помимо хорошего чутья требуется известный опыт, в котором первопольная легавая может отстать от взматеревших бекасов.

Стрелять поданного собакой бекаса надо очень мелкой дробью, не крупнее девятки-десятки, которая у охотников так и зовется "бекасинником", выждав, когда его полет выровняется, однако и при этом попасть в верткую птицу не так-то просто. Там, где тростник или кустики могут прикрыть бекаса раньше, чем он выровняется в полете, приходится стрелять навскидку во время его пируэтов, что требует от стрелка подлинного искусства владения ружьем. Такая стрельба породила понятие, вышедшее далеко за пределы охотничьей лексики, - снайпер, стрелок бекасов (снайп - по-английски бекас).

При стрельбе из-под молодой легавой следует очень осмотрительно отнестись к подаче ею дичи. Собака при виде падающей птицы должна лежать или хотя бы оставаться на месте и бросаться подавать только по команде хозяина. Если несдержанный охотник погорячится, забудет дать команду "лежать", а после выстрела не прикажет "подай или, паче того, сам кинется за добычей - навыки натаски пойдут насмарку, собака может быть быстро испорчена, будет кидаться за птицей, и тогда снова придется прибегать к чок-корде.

Дупель избегает осоковых кочкарников, моховых и топких болот, излишне мокрых лугов с высокой травой, его типичными местами являются влажные и потные пожни и луговые низины, переходящие в болев сырые, хлюпающие под ногой мочажины с лозняком и редкими невысокими кочками участки, разграничивающие заливные низины и травные сухие возвышенности, где близки подпочвенные воды, слезящиеся в углублениях и колеях, в следах копыт. В подобных местах его надо и искать, пустив собаку против ветерка. Опытная легавая при этом сама переходит к более размашистому поиску, меньше одергивать можно и молодую: спокойный, даже леноватый дупель выдерживает долгую стойку, охотник не спеша успеет подойти к собаке, если она встала и в сотне метров от него. Смирный нрав птицы, открытые, легкие для ходьбы угодья создают идеальные условия для натаски и охоты с первопольной легавой. В случае промаха дупель обычно садится невдалеке и позволяет подойти к нему снова. Обучение молодой собаки при подходе к переместившемуся дупелю особенно эффективно, у нее создается представление, что хозяин всегда знает, где дичь, она становится более внимательной к его командам и более исполнительной.

Самой интересной охота на дупеля бывает не сразу по открытии сезона, а спустя три-четыре недели, когда к местным дупелям начинают подходить пролетные. К этому времени они сильно жиреют, подолгу задерживаются в полюбившихся кормных местах и все так же крепко сидят под стойкой. Найти такую дупелиную высыпку, имея хорошую легавую, - мечта любого легашатника, которая при ее осуществлении помнится долгие годы!

Пролет дупеля в средней полосе России обычно начинается с первых чисел сентября и, смотря по погоде, длится иногда до конца месяца. Стрельба дупеля несравненно проще, чем бекаса, но в ветреные, "рваные" дни, когда полет его становится более порывистым и резким, легкой ее назвать нельзя.

Гаршнеп - один из самых мелких куличков. Его оперение гораздо наряднее, чем у бекаса и дупеля: на голове по темени проходит широкая черная полоса, верхняя часть шеи коричневатая, черные перья на спине и плечах отливают фиолетовым или зеленым, а верхние удлиненные перышки на плечах - оранжевые. Клюв у него относительно короче, чем у бекаса. Любимые его места - трясинистые, топкие болота, заросшие хвощами, осокой и тростником. Легашатники любят гаршнепа за то, что он продлевает сезон охоты по болотной дичи: когда исчезнут дупеля, почти не останется бекасов, начинаются высыпки гаршнепов, продолжающиеся чуть ли не до снега. В пролет гаршнепы часто появляются в более доступных, чем при гнездовании, местах, менее топких и не таких заросших, на мелких травянистых болотах, где их сподручнее брать из-под стойки. Сидит он довольно плотно, срывается из-под носа с чивиканьем и, как правило, перемещается недалеко. Полет его не так стремителен и верток, как у бекаса, но стрелять его не просто, особенно при ветре: он как бы покачивается на лету, порхает из стороны в сторону, напоминая бабочку или летучую мышь.

Все три вида болотных куликов высоко ценятся из-за вкусного, нежного мяса, особенно осенний ожиревший дупель, предмет гастрономических вожделений самых изысканных гурманов: недаром эта дичь издавна называется царской.

Но, пожалуй, более разнообразной и зрелищной по самой обстановке в лесу, по эффектности трофея все-таки надо признать охоту по выводкам боровой дичи. Но это, конечно же, дело вкуса...

В отличие от уток, "хлопунцы" которых, размером почти в мать, все еще не способны подняться в воздух, у птенцов тетеревиных птиц, еще не оперившихся полностью, полуголых, очень рано, примерно в десятидневном возрасте, отрастают маховые и рулевые перья крыльев и хвоста, и они могут при опасности вспархивать на деревья, отчего их и называют "поршками". Однако ни эта возможность спастись от наземных хищников, ни самоотверженная, трогательная забота матери о своих детях не избавляют от потерь выводки, в каждом из которых к началу охоты остается едва ли половина. К этому времени тетеревята и глухарята хорошо летают, но размеров взрослой птицы еще не достигают и нуждаются в опеке со стороны матери, без которой оставшаяся масть выводка может погибнуть. Все это на охоте по выводкам обязывает охотника быть особенно щепетильным в соблюдении норм этики и благородства: истинный охотник никогда не поднимет ружья на старку, которая обычно первой вылетает из-под собаки и старается отвлечь ее от затаившихся детей. Учитывая, что копалуха (глухарка) и тетерка из года в год делают гнездо примерно в том же месте, к соображениям этики добавляется элементарный расчет: сохранив матку, через год здесь можно получить очередной выводок. Тот же расчет подсказывает пощадить молодую копалушку или тетерку, они тоже дадут в этих местах выводки, поэтому и их надо отпустить без выстрела. В августе тетерок уже не трудно отличить от петушков, начинающих одеваться в темное перо и отращивать косицы в хвосте.

Типичные места тетеревиных выводков - это светлые некрупные смешанные леса с полянками, украшенными небольшими елочками, березняки по старым сечам с обомшелыми пнями, затянутыми брусникой, с уютными травными пустошами, с ягодными солнечными гривками - словом, те веселые лесные уголки где-нибудь неподалеку от мохового, заросшего соснами "и багульником болота, оказавшись в, которых иначе как "тетеревиными" их не назовешь. Несомненными признаками пребывания здесь выводка являются пылевые пурхалища, где купаются тетерева, избавляясь от пухоедов, копки на трухлявых пнях и муравейниках, надклеванные, высосанны ею ягодки брусники, выпавшие линные перышки, примятая трава...

До охоты в лесу легавая должна пройти натаску и школу работы на открытых местах по болотной дичи. Обычно сообразительная собака, теряя из вида хозяина в зарослях, сама укорачивает поиск по сравнению с тем, что был у нее на лугу, но молодую, не в меру горячую приходится одергивать свистком. Если она не появляется на глаза, надо ее поискать: она может замереть на стойке. И даже не по птице, а просто причуяв свежие наброды, в то время как тетеревенок уже отбежал. Ругать ее не следует, надо успокоить молодую собаку, опять поспать в поиск - не все сразу дается, в лесу верхнее чутье нужно сочетать с работой по следу. Набираясь опыта, собака, прихватив наброд, не станет копотливо разбираться в следах и сделает проверочный круг, заходя в охват, чтобы пересечь более теплый след либо взять верха самой птицы. Такие маневры следует всячески поощрять, контрольные круги убыстряют поиск выводка, а когда легавая пойдет по старому косачу, который обычно не держит стойки и удирает в заросли, чтобы взорваться в гущаре за выстрелом, круговой заход собаки обсечет его бегство и выставит петуха на охотника. Охотясь с молодой легавой по выводкам, надо быть вообще очень внимательным к ее поведению, чтобы не упустить проявления задатков ее мастерства, вовремя отметить их и постараться закрепить. Иногда собака, замерев на стойке где-нибудь за кустами, заждавшись отставшего или направившегося в другую сторону хозяина, догадается сойти осторожно, чтобы показаться ему на глаза и снова вернуться и оставленной птице, - заметив такое, нужно при удобном случае попытаться спровоцировать подобный маневр (даже аккуратно отозвав собаку): так может появиться одно из ценнейших рабочих качеств легавой, привычка к докладу, к анонсу. Устойчивое анонсирование легавой избавляет хозяина от необходимости ограничивать широту поиска, делает охоту особенно красивой и успешной.

На любой охоте с собакой самую большую радость доставляет взаимопонимание между хозяином и его помощницей, угадывание действий друг друга при различных обстоятельствах. Такое единение охотника и собаки особенно необходимо на охоте с легавой. Это накладывает повышенные требования к манерам поведения собаки, но еще больше - ее владельца. Его команды, его намерения и желания, его отношение к собаке должны отличаться четкостью и постоянством, вырабатывающим определенный рисунок охоты, ее стиль. Натаска - лишь приобретение навыков, дальнейшее совершенствование работы и приобретение мастерства достигается на охоте, оно при грамотном руководстве собакой должно прирастать от поля к полю. Всякая суетня, сбивчивость команд, изменение стиля охоты могут перечеркнуть приобретенную квалификацию, испортить собаку. Поэтому прокат собаки, с которым скрепя сердце можно согласиться, когда речь идет, например, о гончих, о лайках, применительно к легавой недопустим. Да и вообще, какая это охота - с "наемниками", разве доставит она то удовольствие, которое приносит работа своей собаки...

Как оживляет горячий, энергичный, на быстрых махах, поиск собаки начавший расцвечиваться лес! Ее рубашка мелькает в зарослях иван-чая и житняка среди елочек и березок, ее стремительные челноки прошивают зарастающую вырубку, полнят душу неугасающим радостным ожиданием... Но вот, словно бы наткнувшись на невидимую преграду, она резко повернулась, сменила резвый аллюр на крадущиеся, мягкие, кошачьи движения и с высоко поднятой головой, с раздувающимися ноздрями влажного носа потянула встречь едва ощутимому току воздуха, повинуясь верхнему чутью... Не подпустив, шумно поднялась, встревожено квохча, старка. Высмотрела опасность и тут же запала в траву, забегала с коканьем, то пригибаясь, то вытягивая шею, приглашая следовать за собой собаку, отвлекая ее от выводка. И, бывает, молодая легавая не выдерживает, кидается... Ее немедля нужно отозвать, успокоить и, выждав некоторое время, опять послать в поиск. Сделав несколько шагов, она потянула и встала, косясь на хозяина. Он подошел осторожно, изготовив ружье. Вперед! Стронулась, неслышно продвинулась и снова встала, устремив взгляд в траву. Всмотревшись по направлению взгляда собаки в заросли, иногда можно увидеть в них затаившуюся птицу, ее темный блестящий глазок... Вперед! С хлопаньем крыльев молча взрывается рыжеватобурый, с пестринами черных перьев на шее, с начавшимися загибаться в лиру черными косицами петушок, тянет на уровне человеческого роста в прогал березок. Не надо спешить с выстрелом, если птицу не прикроют деревья, тетеревята поднимаются близко, можно разбить трофей. Или промазать. Для охоты по выводкам хороши облегченные, с недлинными стволами "лесные" ружья. Патроны нужно снаряжать бездымным порохом, шестеркой или семеркой - молодые тетерева не крепки на рану. На охоте вдвоем следует быть очень осторожным при выстреле: птицы уходят обычно низом, необходимо постоянно знать, где находится товарищ.

В начале охоты от выстрела по сработанному легавой тетеревенку выводок, если он не настеган, как правило, не срывается. Нужно не полениться обойти округу, где могут быть затаившиеся, отбившиеся от выводка молодые тетерева. Распуганные тетеревята, как и их мамка, какое-то время сидят в листве деревьев молча и неподвижно. Уверившись в наступившей тишине, что опасность миновала, старка начинает поквохтывать, собирать выводок, и тетеревята с готовностью отзываются, идут на ее голос. Поэтому, когда выводок разлетится вроссыпь, имеет смысл через час-полтора вернуться к этому месту. Если выводок снимается дружно, надо проследить их полет: метрах в трехстах-четырехстах он может сесть и затаиться. Без набродов птиц обнаружить нелегко, но, когда старка успокоится, выводок обсидится, он даст наброды, туда спустя время стоит наведаться и попытаться найти его снова.

Во второй половине сентября взматеревшие выводки не затаиваются и, заслышав собаку, разлетаются. Почерневшие, ставшие лирохвостыми петушки отбиваются от выводка, дневку проводят отдельно. Выводки распадаются, и охота с легавой по тетеревам становится случайной.

Одновременно с открытием охоты по тетеревиным выводкам начинается охота по выводкам глухарей. В этих охотах много общего: те же часы кормежки и дневного отдыха, те же ягодники. Для глухарей более характерно сочетание крупного смешанного леса с моховыми болотами, заросшими сосняком, можжевельником, багульником и голубикой, с укромными влажными лощинами вдоль ручьев, затянутых таволгой, кустарником и некосью, при соседстве открытых ягодных полян и гривок.

Глухарята выдерживают стойку лишь в начале сезона. Очень скоро они, заслышав собаку, стараются заблаговременно и скрытно удрать, используя заросли, а когда спасительное укрытие кончается, встают на крыло, садятся на деревья и с приближением охотника перелетают. Длинный теплый след птицы, хлопанье крыльев, коканье копалухи - все это очень горячит собаку, и молодую легавую такой охотой недолго испортить. Поэтому молодая первопольная собака должна прежде пройти школу работы по тетеревам и научиться умерять горячность послушанием и приобретенным опытом. Глухарята рано приобретают способность быстро бегать, и, если даже немолодая легавая грешит нерешительной, туговатой потяжкой, преследование затянется и, скорее всего, завершится ничем потому, что глухаренок поднимется за пределами выстрела. Чтобы настичь выводок, приходится иногда чуть ли не бежать рысцой. Если толковая легавая, усвоившая обработку тетеревов-косачей заходом вкруговую, воспользуется этим опытом на охоте по глухариным выводкам - такая охота становится куда успешнее.

Глухарят, выдерживающих стойку, стрелять несложно. Опять-таки первой обычно сорвется копалуха, сядет невысоко и будет исходить тревогой и беспокойством, тянуть шею и кокать. Глухарку стрелять строго запрещено. Если охотник не шкурятник, он не станет бить и молодую копалушку: это тоже будущая мать. И по цвету оперенья, и по силуэту достаточно наметанным глазом легко отличить глинисто-серого головастого петушка от рябенькой самочки. Но и заполучив в качестве трофея августовского глухаренка, нескладного и голенастого, рыхло одетого петушка, охотник может пожалеть, что никогда уж не станет он тем мощным красавцем мошником, которого с горделивой радостью несешь с весеннего тока...

К середине сентября взматеревшие петушки отбиваются от выводков и начинают уединенную самостоятельную жизнь. Встретившись где-нибудь в крепких зарослях, в густой высокой траве, они порой выдерживают стойку легавой. Можно взять их и из-под опытной собаки, работающей с заходом. Но чаще все-таки они не подпускают и укрываются на деревьях. В эту пору успешнее охотиться на них с другой собакой - с лайкой.

К боровой дичи относится еще одна птица, на которую можно охотиться с легавой: белая куропатка. Но в лесу она живет далеко не всегда, проникая на севере в тундру, а на юге - в лесостепные березовые колки Западной Сибири, Зауралья и Северного Казахстана. Держится и на Дальнем Востоке, на Сахалине и на Камчатке. В европейской части России она выбирает моховые болота с клюквой, гонобобелем и брусникой на кочнах, с редкими угнетенными сосенками, с ивняком, можжевельником и багульником, дающими укрытие молоди от ястреба, а ближе к северу - и белой совы. Хорошо, если есть на болоте сухие гривки, где куропатки, как все тетеревиные, могут поклевать камешки и попурхаться в пыли. В таких местах и следует их искать.

Выводки белых куропаток, как правило, более многочисленны, чем у тетеревов и глухарей. Их заботливо опекают оба родителя. При гибели матери выводок водит куропач, а полностью осиротевших птенцов принимают чужие родители. Дружный выводок оставляет на жировке широкие наброды, так что легавой не требуется особенно тонкого чутья, чтобы прихватить следы птиц. Заметив человека с собакой, куропатки стараются отбежать, чтобы взлететь где-нибудь под прикрытием кустов. Первым с гоготом срывается куропач, за ним разом взлетает веером весь выводок. Вразнобой птицы поднимаются лишь тогда, когда застигнуты врасплох и разбредшиеся на кормежке куропатки не успели собраться. Даже нестреляный выводок довольно далеко отлетает, делая плавную дугу, снижается, как бы садясь на землю, но летит дальше и западает, выбрав место укрытия и не оставляя там следов. Однако, разбитый выстрелом, выводок рассыпается, птицы садятся порознь, и в этом случае их легче искать. Затаившись, куропатки крепко держат стойку, их можно стрелять поодиночке. Летят они невысоко, то и дело планируя подобно серой куропатке. Стрельба их в угон особых трудностей не представляет, если не мешают, конечно, кусты или деревья, но сама охота требует физической подготовки и охотника, и собаки: ходьба по моховым болотам не легка, и легавая изматывается скорее, чем в лесу. Стрелять белых куропаток из-под собаки можно до поздней осени, до снега, пока они не откочуют к местам зимней кормежки, когда на другую боровую дичь охоты с легавой уже нет.

В лесу есть еще один прекрасный объект охоты с легавой - вальдшнеп. Летне-осенняя охота на вальдшнепа открывается так же, как на боровую дичь, но ни один легашатник не пойдет искать вальдшнепов, когда есть тетеревиные выводки. Вальдшнеп в августе это попутный трофей. Самая вожделенная пора в охоте на лесных куликов с легавой приходит с началом их высыпок. Не пропустить бы их только! Время высыпок коротко, да и погода в конце сентября - начале октября может быть всякой... Лучше всего, если установится тепло и ведро, а там, где-то на севере, уже почувствуется дыхание близкой зимы. Вальдшнеп подваливает, присоединяется к местному и при благоприятных условиях задерживается порой вплоть до заморозков. Надо выйти на рассвете, когда кормятся вальдшнепы, оставляя на повлажневшей утренней земле наброды. Полуоблетевший, ставший более просторным лес светится пряжей лучей низкого солнца. Поблескивает паутина, опутавшая кустики бересклета, жухлую таволгу, - значит, ведро еще постоит. Шуршит под ногой неулегшаяся палая листва, с деревьев падают сами собою, покачиваясь в полном безветрии, листья осинок. Крепко пахнет грибами, прелью, подвядшей, отросевшей травой. Ощущение сытости и довольства земли, напитавшейся долгим летним теплом, ее умиротворенного покоя и готовности к зиме порождает благостную уравновешенность души, состояние особой бодрости и легкости. Легко идти, легко дышать остывшим воздухом, чувствовать его очищающую наполненность в груди...

Искать вальдшнепов нужно в некрупном лиственном лесу по влажным низинкам, заросшим ольшинками, черемушником, мелкими осинками, крапивой, малиной, - лишь бы не было густой высокой травы, путающей их короткие ножки. Отдувая мягкие добрые губы, фыркает легавая, разбирая следы ночной жизни леса. Кабаньи порои, мышиные наслежки, строчка ласки, кротовьи вытолкоши, поскоки дроздов, суетившихся под бересклетом... Все не то. Едва уловимое дыхание проснувшейся от солнца земли наносит тот знакомый, волнующий запах, от которого страстно раздуваются ноздри, от которого не оторваться. Шаги собаки становятся крадущимися, взор устремлен в заросли мелкого крушинника, напряжена каждая мышца... Словно бы видишь, как замер на коротких ножках вальдшнеп, набычился, положив на грудь длинный нос, настороженно смотрит большим черным южным глазом. Подниматься не хочется: он сыт, отяжелел, пригревает утреннее солнышко... Собака замерла, картинно подняв переднюю ногу. Вальдшнеп на взлете старается сразу прикрыться от опасности стволом дерева, его ветвями, надо прикинуть, как лучше встать, чтобы видеть птицу, сейчас для него опасность - застывшая на стойке собака. От стронувшейся легавой вальдшнеп срывается, будто выброшенный чьей-то сильной рукой, заслоняется от собаки деревом, но становится виднее охотнику. Сухо, четко отщелкиваясь в тихом лесу, звучит выстрел. Притихли возившиеся в ветвях синицы, и все так же падают, покачиваясь, листья. Довольная легавая тычется влажным чутьем в теплую птицу, благодарно улыбается влажными темно-ореховыми глазами, чувствуя на своем темени ласковую руку.

- Хорошо, хозяин! Идем дальше?

Случается, что в тридцати-сорока шагах можно наткнуться на следующего вальдшнепа, а там - на третьего... Таковы они, вальдшнепиные высыпки.

В. Чернышев, Журнал "Охота и охотничье хозяйство", 1994, №8