Черношапочный сурок распространен от Байкала до устья Лены и далее на восток до полуострова Камчатки. Это один из наименее изученных пушных зверей нашей страны. Мы изучали этого грызуна в северной части Верхо¬янского хребта — в Хараулахских горах.

Черношапочный сурок не так мал, как принято думать. Средний вес осенних самцов равен 4, а самок — 3,5 кг. Отдельные самцы весят 5 кг при длине тела до 53 см. От других сурков черношапочный отличается пышным (до 5 см) мягким мехом и яркой окраской. Спина и бока его серо-желтоватые с черными окончаниями остевых волос, брюшко яркорыжее, щеки светло-желтые, голова черная, а длинный (до 16 см) пушистый хвост окрашен в черно-бурый, желтый и рыжий цвета.

Черношапочный сурок обитает лишь в лишенных леса гористых местах, поэтому в таежной зоне его поселения разобщены большими пространствами тайги и болот. Чем дальше на юг, тем выше в горы поднимается граница леса, тем больше разобщенность поселений сурков. На самом юге ареала — у Байкала — они живут лишь на вершинах высоких гор, в гольцах, окруженных морем тайги.

Лес препятствует естественному расселению сурков, изолирует отдельные части его популяции и этим отрицательно влияет на размножение.

Плотность популяции черношапочного сурка всюду незначительна. В Хараулахских горах, например, на 10 км2 приходится от 1,7 до 5 зверьков, что в 100—200 раз меньше плотности забайкальского тарбагана или длиннохвостого сурка в Средней Азии.

Одной из главных причин низкой численности черношапочного сурка является малая глубина мелкоземлистого грунта и вечная мерзлота, позволяющая устраивать зимовочные норы лишь в очень немногих местах. Поэтому сурки, как правило, селятся лишь на южных склонах гор. возле скал и выходов камней, где снег обычно менее глубок и быстрее стаивает, а грунт оттаивает на ббльшую глубину.

Убежища бывают зимовочные, летние и жировочные. Первые роются в относительно мягком мелкощебенчатом грунте. Общая протяженность их ходов — от 15 до 65 и даже 113 м; глубина залегания около 50 см, а диаметр нор — 18— 21 см. Число камер в зимовочном убежище от 1—2 до 4. Расстояние от поверхности земли до дна камеры 80—120 см, а высота ее 45—64 см. Если грунт очень каменист и стенки камеры имеют много щелей, то сурки забивают их влажной мелкоизмельченной травой с примесью земли. Получается своеобразная штукатурка, утепляющая камеру и предохраняющая ее от осыпания. Если слой земли над зимним убежищем тонок, сурки утолщают его, сгребая щебень с периферии участка, занятого убежищем, и выбрасывая на него грунт из норы. Высота такой насыпи 10—25 см. Летом камера на две трети, а зимой полностью заполнена сухой травой, весящей 9—12 кг. Летом в зимовочном убежище живет обычно лишь самка с сурчатами, а самец и полувзрослые особи находятся в летних убежищах, расположенных в глубоких трещинах скал и в крупнокаменистых россыпях на расстоянии в 200—500 и даже 1000 м от зимовочной норы. В конце июля — августе к ним присоединяются и самки с сурчатами.

Питается черношапочный сурок преимущественно травянистыми растениями; в районе Байкала (по наблюдениям охотников) поедает также орехи кедрового стланца. Ранней весной, пока нет зелени, основным кормом сурка в Верхоянском хребте являются корни и корневища бобовых (особенно остролодок), мытников, сиверсии, тонкие веточки полярных ивнячков. Поедается отчасти и сухая трава гнездовых камер.

По мере подрастания листьев и зацветания растений значение корней уменьшается, с конца июня до середины августа сурки питаются преимущественно цветами растений. Осеннее питание сходно с весенним.

Помимо растений, черношапочный сурок грызет кости, поедает дождевых червей, насекомых, а при случае - мышевидных грызунов и мелких птиц.

Обитая в зоне вечной мерзлоты, этот сурок, в отличие от других, проводит время спячки в промерзающем грунте, температура которого понижается до —10—13°. Выходные отверстия зимовочного убежища, а их чаще 5—7, сурки перед спячкой закрывают с поверхности земляными пробками около метра длиной. Залегание в спячку происходит в середине сентября — начале октября, а выход из нор — в конце мая или начале июня, с появлением первых проталин. Пребывание в норах, таким образом, длится 8—8,5 месяца. Лишь на восточном побережье Камчатки с ее сравнительно мягким климатом этот срок сокращается до 6—7 месяцев.

На зимовку все сурки, обитающие в данном поселении (до 25—30 штук), собираются в одну камеру. Каждый из них свертывается в клубок, так что голова находится между задними конечностями, а хвост закинут на голову. Зверьки лежат в центре камеры, окруженные со всех сторон сухой травой, тесно прижавшись друг к другу. Глаза их закрыты, пищеварительный тракт пуст, на прикосновение человека они почти не реагируют и лишь вытащенные на поверхность под действием мороза и ветра начинают просыпаться. Вес жира в это время у взрослых зверьков обычно бывает от 1 до 1,8 кг, у молодых чаще — около 300 г.

Спаривание происходит рано весной, задолго до выхода из нор, а деторождение — через 1—2 недели после выхода, то есть в конце мая — первой половине июня. Беременность длится около месяца. У сурков восточного побережья Камчатки, имеющих более продолжительный активный период жизни, спаривание происходит, видимо, незадолго до выхода из нор или даже после выхода. Самка рождает обычно 5 (до 11) сурчат. Они появляются на свет слепыми, в коротких, едва заметных волосках, весят около 30 г при длине тела в 10,7 см. Гнездовая камера в это время еще не оттаяла, стенки ее покрыты инеем. Самка делает для сурчат очень мягкое гнездо из мелко нагрызанных и расщепленных вдоль кусков сухой травы, а уходя из норы, закапывает их в глубину гнезда. Сурчата растут быстро; в первой половине июля они уже начинают выходить из нор и питаться растительным кормом. В это время они доверчивы и при виде человека, несмотря на тревожный крик взрослых, иногда только затаиваются, не убегая в нору.

Рост их неравномерен. Отдельные зверьки даже осенью, перед спячкой, весят всего 700— 800 г, а весной, после перезимовки и того меньше. Встречи таких сурчат рано весной давали некоторым исследователям повод думать, что сурчата рождаются во время спячки, в середине зимы. Обычно молодые перед спячкой весят около 1200 г, но отдельные особи — значительно больше.

Мнение, будто сурки активны лишь в ясную погоду, для Крайнего Севера неправильно. Пасмурная погода и даже мелкий дождь не прерывают их кормежки и лишь сильный дождь заставляет их прятаться. Кормятся сурки много раз в день, чередуя кормежку с отдыхом. Лишь в редкие на севере жаркие дни зверьки делают в полдень более длительный перерыв, уходя в норы. Во время кормежки они передвигаются мелкими шагами, а спасаясь от опасности,— тяжелыми прыжками. Движения их гибки и порывисты; сурки способны взбираться по почти отвесному склону, прыгать с высоты до 3 м на узкие карнизы и пролезать в такие узкие щели, что приходится только удивляться. Последнее объясняется тем, что ребра в конечной половине даже у взрослых сурков остаются хрящевыми и грудная клетка поэтому может принимать уплощенную форму. Во время кормежки сурки постоянно настороже, часто осматриваются, становясь на задние лапы; при опасности издают односложный отрывистый крик и бегут к убежищам. Насытившись, зверьки любят сидеть на вершинах скал и останцев: здесь все время дует ветерок, отгоняя тучи комаров, отсюда далеко видны окрестности. Если подобные места освещены солнцем и в ночное время (на Крайнем Севере), то сурков можно иногда наблюдать здесь и в середине ночи.

Линька начинается по выходе из нор и заканчивается к концу августа — началу сентября. Старый волос в это время теряет блеск, подшерсток светлеет, а черные окончания остевых волос буреют. У взрослых сурков линька начинается с задней части спины, у неполовозрелых — с хвоста и огузка. У рожавших в данном году самок смена волоса начинается после перехода детенышей на самостоятельное питание й протекает более интенсивно. Огузок и хвост у взрослых сурков Верхоянского хребта линяют через год, поэтому цвет меха в этих местах примерно у половины особей хорошо отличается от соседних участков рыжими тонами. Смена эпидермиса на подошвах лап происходит весной до выхода сурков из нор.

На черношапочном сурке в значительном числе паразитируют блохи и вши, в кишечнике круглые глисты из семейства охнурид. Последние появляются у сурков вскоре после выхода из нор, исчезают к спячке и заметного вреда суркам не наносят. На Камчатке, по наблюдению Ю. В. Аверина, у сурков паразитируют ленточные глисты.

Врагами черношапочного сурка являются медведь, росомаха, лисица, орел-беркут и орлан-белохвост. Все эти животные немногочисленны и значительного ущерба суркам не причиняют.

В северной части Верхоянского хребта, в низовье Лены, в убежищах сурков нередко поселяются песцы, забегает горностай. Часто возле убежищ сурков гнездятся сокол-сапсан и мохноногий канюк. Сурки уживаются с ними. Приходилось наблюдать, как взрослый сапсан и сурок спокойно сидели друг от друга на расстоянии 3—4 м. Частыми соседями черношапочного сурка является снежный баран и северный олень, пищуха и лемминговидная полевка, а на Камчатке и в некоторых других районах — длинно хвостый суслик. Все эти животные поедают большей частью те же растения, что и сурок, и поэтому являются его конкурентами. 

Черношапочный сурок ценное охотничье-промысловое животное. Шкурка его площадью 1200—1700 см2 имеет более пышный и мягкий мех и более красивую окраску, чем у других сурков. Мясная тушка осеннего сурка без головы, хвоста, внутренних органов и жира весит 1,5—2 кг. Нежное мясо по вкусу напоминает одновременно кролика и курицу и охотно употребляется в пищу. Жир, имеющий после вытапливания вид желтовато-прозрачной жидкости, благодаря низкой температуре застывания (— 5—7°) раньше употреблялся кочевым населением в качестве осветительного материала. Осенний жир содержит витамины «Д» и «Е», охотно употребляется в пищу и служит у местного населения лекарственным средством против туберкулеза, малокровия и травматических повреждений. Однако, несмотря на все полезные качества, роль черыошапочного сурка в промысле повсеместно очень незначительна. Это объясняется с одной стороны, малочисленностью сурка, удаленностью и труднодоступностыо его местообитаний, а с другой — несправедливо низкой заготовительной ценой на его шкурку. В Якутии охота на сурка закрыта, однако фактически добывание его продолжается. Местное население ценит мех сурка и охотно покупает изделия из него. Например, в Булунском районе шапка, на которую идет три шкурки, стоит 200 руб., а на запад от Лены, где сурка нет, цена достигает 400—500 руб. При таком положении охотнику нет смысла сдавать шкурки сурка заготовительной организации, поэтому основная масса их остается у населения. При условии повышения заготовительной цены на сурка в ряде северных районов Якутии можно начать его лицензионный промысел. В первую очередь промысел следует провести в опытном порядке в Саккырырском районе, где численность сурков наибольшая.

Наиболее рациональным добывание сурка окажется тогда, когда отдельные поселения зверьков будут закреплены за определенными охотниками или бригадами. В этом случае охотник будет знать, сколько сурков в каждом поселении и сколько можно отловить без ущерба для основного поголовья. Промысел будет вестись быстро и охватывать равномерно все поселения, закрепленные за охотником. Разумеется, что это воз-можно лишь там, где охотугодья закреплены за колхозами, и при непременном условии повышения заготовительной цены на шкурку. Без повышения цены открывать какой бы то ни было промысел сурка не имеет смысла, так как его шкурки по-прежнему будут оседать у населения.

В. КАПИТОНОВ

Зоологический институт Академии наук СССР

г. Ленинград